Скорлупарь - Страница 3

Итак, на чем мы остановились?

«…настоящим Высокие Стороны подтверждают и свидетельствуют, что межевые (пограничные) земли юго-западнее реки Севрючки исключительно переходят под руку Карла Неверинга, герцога Сорентийского, с правом прямого наследования на протяжении…»

Стоп! Что значит – «исключительно»? Почему не просто «переходят под руку»? Мускулюс пожалел, что он – не юрист. Впрочем, королевские юристы договор сверху донизу перепахали. Настала очередь членов малефициума. Андреа принюхался и гулко, с удовлетворением, чихнул. Скрытой порчей от заковыристого оборотца не пахло. Но некий крючкотворский выверт, щекочущий ноздри, наличествовал.

– Прошу прощения, сударь, что отвлекаю вас от работы. Мне необходима консультация специалиста.

– Я к вашим услугам, мастер.

От Мускулюса не укрылось, что стряпчий подобрался, от его напускной скуки не осталось и следа. Все-таки сорентиец был никудышным актером. Раз волнуется, значит, в договоре есть каверза! Надо копать. Землю носом рыть, но найти подвох!

За тем их сюда и прислал Эдвард II.

– Вот этот параграф. Что означает слово «исключительно»? Почему бы не написать просто…

Лисья морда стряпчего просияла.

– Это же уточнение в вашу пользу, мастер! В пользу просвещенной, судьбой хранимой Реттии, которую вы имеете честь представлять в благословенном Соренте!

– В нашу пользу?

Андреа понял, что угодил пальцем в небо.

– Контекст! Зрите в корень, уважаемый! – в голосе крючка звучало торжество. – Вот, извольте: «…земли западнее реки Севрючки исключительно…» Собразили?

– Нет.

– Ну это же проще пареной репы! «Исключительно» – значит, исключая реку Севрючку! То есть, река остается во владении Реттийской короны. Вот если бы здесь стояло слово «включительно» – тогда другое дело…

– А-а-а! Так, может, написать: «исключая реку»? Или «за исключением реки»?

– Тут вы в корне не правы, сударь! – с лукавой улыбкой погрозил ему пальцем стряпчий. – Согласно «Уложения о правилах и нормах межгосударственного законотворчества», том второй, статья семьдесят шестая, параграф пятый…

Он кинулся к полке с книгами и безошибочно выхватил пухлый фолиант, подняв целое облако пыли.

–…исключение или включение в перечень территориальных объектов, основных, дополнительных и обособленных, с указанием майоратных характеристик…

– Верю, верю! – в отчаянии замахал руками Мускулюс. – Не смею более отрывать вас от работы. Консультация была исчерпывающей. Большое спасибо!

– Не стоит благодарности. Если что – обращайтесь. Я с удовольствием разрешу ваши сомнения.

Все это время Серафим Нексус тихо дремал, опустив голову на грудь.

Следующий час Мускулюс честно трудился. Не вникая в суть зубодробительных формулировок, он, на осьмушку приоткрыв «вороний баньши», погрузился в изучение вторичных скриптуалий. Однако тревожного зуда не ощутил. Медлили вспыхнуть синими огоньками «ловчие» слова; паутина скрытой порчи отказывалась проявляться. Договор был чист, как отшельник-трепангулярий после омовения в источнике Непорочных Исчадий.

Но отчего нервничает стряпчий?!

В душевном раздрае Андреа тщательно исследовал фактуру бумаги и состав чернил. Бумага, как бумага: хлопковая, отличного качества. Эманации чар отсутствуют. И чернила хороши: из стеблей ликоподия с добавлением отвара «дубовых орешков». Тем не менее, сердце грызли опасения. Договор вызывал едва уловимые возмущения на границе аурального восприятия, как соринка в третьем глазе.

Мнительность разыгралась?

Малефик покосился на своего непосредственного начальника, не забыв предварительно закрыть «вороний баньши». Серафим пребывал в глубокой задумчивости, то есть спал. Во сне он еле слышно кряхтел и булькал. Значит, не почудилось. Лейб-малефактор зря булькать не станет. Андреа скорее поверил бы, что Квадрат Опоры на деле является пятимерным додекаэдром (как утверждал Люциус Искушенный), чем в случайность начальственного кряхтенья.

– Ы-ыв-ва-а-а!

За окном гнусаво взвыл охотничий рожок. Следом надвинулся и вырос дробный перестук копыт. Серафим благосклонно пожевал губами: мол, не возражаю. Прерви, отрок, штудии, взгляни, что там.

Сквозь цветные витражи видно было плохо. Охра и кармин, аквамарин и бирюза – калейдоскоп превращал реальность в потешную сказку. Хмыкнув, Андреа сдвинул зрение в монохромную область – и ощутил, как на его макушку взбирается юркий паучок. За эфирахнидом тянулась астральная паутинка: лейб-малефактор тоже желал все видеть.

Не вставая с места.

Кавалькада всадников в охотничьих костюмах выезжала на площадь перед ратушей. Егеря, доезжачие, ловчие… Ага, вот и его высочество собственной персоной. Герцог Карл Строгий, государь Сорента – как и его досточтимые предки, головная боль Реттийской короны.

Говорят, сто лет назад, передавая Сорент в лен своему младшему сыну, король Ричард Безопасный страдал жесточайшей мигренью. Массируя виски, он даровал принцу лен в форме апанажа – в случае прекращения свежеиспеченной герцогской династии Сорент возвращался короне. Такая форма дарения юридически оставляла территорию в рамках королевского дома Реттии.

Ричард не знал, что завещает мигрень наследникам.

Сорентийская династия Неверингов прекращаться и не думала. Напротив, она крепла и расцветала. В качестве средства приращения земель герцоги избрали не военную мощь, а матримониальную политику. Копя приданое, как скряга копит монеты в сундуках, они прибирали к рукам графство за графством. Более прочих отличился Иоанн Вдовец: он вступал в брак четырежды, и все разы брал за себя особ королевской крови.