Скорлупарь - Страница 15

Это выглядело отвратительно. Андреа Мускулюс собрался было спуститься вниз, чтобы помочь кликуше, но лейб-малефактор жестом остановил его.

– Милосердие и добросердечность, – сказал старец, без насмешки глядя на младшего коллегу. – Справедливость и благотворительность. Нет, отрок, это не наш профиль. И не тщись, не выйдет. Только соберешься сделать добро, уже и физиономию подходящую скроишь, ан тут подбросят работенку – и снова-здорово… У тебя есть персональный канал для связи с твоим учителем?

– Есть, – ответил Андреа, глядя, как кликуша с псом скрываются в глубине сада. У него действительно был личный канал инстант-вызова Просперо Кольрауна. Пару лет назад он воспользовался им в удивительной ситуации, и сохранил самые неприятные воспоминания.

Повторять эксперимент не хотелось.

– Отлично, – Нексус кивнул с одобрением. – Тогда свяжись немедля. Времени у тебя мало. Минута, если повезет, две. Мы под колпаком, отрок. Под дурацким колпаком с бубенцами. Лоренцо Фериас, маг герцога – та еще штучка. Начни я обустраивать связь, бубенцы раззвоняются на весь свет. А личные контакты ученика и учителя – дело святое. Главное, трудноуловимое. Я организую отвлекающие «петарды» в Вышних Эмпиреях, а ты сбросишь Просперо изображение скорлупаря. После чего…

Хозяйка вернулась за лопатой. Она старалась не смотреть вверх, на балкон. Наверное, жалела, что была откровенна с реттийскими магами. Пока она не удалилась копать могилу, старец не проронил ни слова.

– Прошу вас, господа.

За ними прислали карету. Закрытую, без окон, с жесткими сиденьями. Хорошо хоть, ехать пришлось недалеко. Но Серафим Нексус все равно ворчал и жаловался на отбитое седалище. Потом мажордом долгими путями вел их по лестницам и переходам – не иначе, следы запутывал. По дороге то и дело попадались усачи-гвардейцы из личной охраны герцога. В парадных мундирах, сверкая касками и кирасами; с перевязями, полными граненых метательных игл.

Складывалось впечатление, что хозяин замка всерьез опасается за свою жизнь – или вознамерился заставить царственного гостя подписать договор любой ценой.

Боковая дверь в Залу Альянсов открылась без скрипа. Мажордом пропустил магов вперед и ужом скользнул следом – указать новоприбывшим их места. Стулья с резными спинками заранее расположили у стен, завешанных гобеленами. На возвышении стояли два кресла, где восседали государи – Эдвард II, король Реттии, и Карл Неверинг, герцог Сорентийский.

На магов герцог внимания не обратил. Похоже, он их вообще не заметил. Не стесняясь в выражениях, достойных скорее армейского сержанта, чем просвещенного монарха, Карл Строгий распекал худосочного барона. Его высочество так увлекся, что позабыл даже о короле, восседающем с ним бок-о-бок – что там какие-то маги! Жертва герцогского гнева вытянулась в струнку, глотая смертельные оскорбления одно за другим. Лицо барона шло багровыми пятнами, глаза грозили выскочить из орбит.

Несчастный был бы рад провалиться в геенну.

Зато Эдвард II, терзаемый скукой, заметно оживился, улыбнулся и благосклонно кивнул вредителям. Андреа с Серафимом сочли это добрым знаком. Отвесив владыкам поклон, они поспешили занять два пустующих стула и прикинуться мебелью.

–…Кровь и пламя! Ваше небрежение преступно!

Чем провинился барон перед герцогом, Мускулюса интересовало слабо. Он окинул залу цепким взглядом, на миг задержавшись на ленивом гиганте, который сидел к королю ближе прочих. Просперо Кольраун, боевой маг трона, в ответ смежил веки, став похож на сытого лентяя-кота.

Все в порядке, понял малефик. Меры предосторожности приняты. На короля наложен целевой «отворотень». Благодаря чарам Просперо, скорлупарь Реми, скорчившийся на полу у ног своего покровителя, попадает Эдварду II в «слепое пятно». Не видит его наше величество, не воспринимает и в упор не замечает. А уж о том, чтобы случайно взглянуть в глаза убогому – и речи нет.

Кроме этого, Рудольфу Штернбладу передан блиц-образ Реми, накрепко впечатавшийся в память капитана лейб-стражи. Если Серафим Нексус хлопнет в ладоши, в следующий миг скорлупарь умрет. Десять шагов, разделявшие капитана и жертву, значения не имели.

Штернблад убивал и в худших условиях.

Малефик искренне надеялся, что до крови не дойдет. Просто дополнительная предосторожность. На случай, если у Реми откроется «прободная язва», всосет ману «отворотня», король заметит юрода, а тот, в свою очередь…

Вероятность такого развития событий стремилась к нулю. И все же… На душе скребли и гадили кошки. Они с Нексусом – молодцы. Безопасность владыки – прежде всего. Лейб-малефициум на высоте; позднее их наградят. Благо короны, благо государства…

Кошки разошлись не на шутку.

–…позорите своего государя перед венценосным гостем!

Напротив в два ряда расположились люди герцога: советники, военачальники, канцлер, коннетабль, знатные пенсионарии и секретари. Второй ряд отгораживала низенькая баллюстрада. За ней стояли придворные более низкого ранга, разодетые с пышностью, свойственной провинции – блеск орденов, перстней и золотых пряжек на туфлях и поясах, напомаженные парики, парча, шелк и бархат. От радужного сверканья рябило в глазах, словно при взгляде на стаю попугаев.

Один стул пустовал. Его спинку наискось пересекала траурная лента. Стену за местом, отведенным погибшему на охоте графу д'Аранье, завесили знаменем с гербом графства. Знамя было черным, в семь локтей длиной, с бахромой из темного меха.

Согласно традициям, золото герба на черном фоне символизировало величие дома в тяжелые времена.